Озорные стихи (Устами народа-2) - 1997 - Страница 47

Я понял всю прелесть, всю негу ночей!
С Елены не сводит ебливых очей;
Раздвинув ей ляжки, на лавку кладет
И раз до двенадцати сряду ебет:
То раком поставит, то стоя ядрит, —
Елена трясется, Елена пердит,
Но рада! и в страсти безумной своей
На хуй налезает до самых мудей!
Три ночи с Парисом ебется она,
Вдали показалася Трои стена.
— Ну вот мы и дома, поддай еще раз! —
Казалось, окончен быть должен рассказ —
Добился царевич, чего захотел,
Но, видно, жесток был троянцев удел,
И много за счастье Елену уетъ
Пришлося красавцу Парису терпеть,
И вместо конца я хочу лишь писать
Начало поэмы, ети ее мать!

ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Меж тем, как троянцы пируют и пьют
На свадьбе Париса, — у эллинов бьют
Тревогу — и быстро сбирают полки
И строют триремы на бреге реки.
Царь эллинов в злобе ужасной своей
К себе собирает соседних царей,
Их кормит дичиной и водкой поит,
Клянется богами, что он отомстит
Пришельцу Парису, что женку упер,
Войны что не кончит до тех самых пор,
Пока всех из Трои не выгонит прочь,
И просит царей ему в этом помочь.
Цари отвечали, что жизнью своей
Готовы пожертвовать другу, ей-ей.
Читатель, пожалуй, не веришь мне ты
И молвишь с сарказмом: — Поэта мечты!
На дружбу такую и в тот даже век
Едва ли способен быть мог человек! —
Однако, читатель, сей миф для тебя
Узнал из вернейших источников я.
Итак, собралися на Трою идти
Героев до сотни, — ах, мать их ети!
Хуи раскачали — в тот девственный век
Еще об оружьи не знал человек,
И грек вместо пики сражался хуем,
Читатель, поклясться могу тебе в том!

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Читатель! чтоб знал ты героев моих,
Спешу я представить теперь тебе их:
Два брата Аяксы с великой душой,
Готовые спорить со всякой пиздой;
Их первых призвал оскорбленный супруг,
А с ними явился и верный их друг,
Царь твердый и сильный, хитрец Одиссей,
Который в безумно отваге своей
Впоследствии тридцать нахалов уеб,
И всех ж жилищем стал каменный гроб!
Вожди всех живущих в Аргосе мужей
Явилися тоже, и жопой своей
Один черезмерною всех удивил.
Потом прискакал злоебучий Ахилл,
Который хоть молод был очень и мал,
Но ебли искусство до тонкости знал
И был из героев великий герой,
Прославленный мужеством и красотой.
Собралось героев, ебена их мать,
Так много, что лучше их всех не считать,
И к подвигам прямо, их мать всех ети,
Героев моих я спешу перейти!

ПЕСНЬ ШЕСТАЯ

Уж месяц прошел — все плывут корабли;
Всех девок, что взяли с собой, заебли.
Герои все молча, глядя на свой уд,
Троянцев узреть с нетерпением ждут.
И вот показалася Троя вдали…
И, точно как в нбе кричат журавли,
Вскричали троянцы, увидя врагов,
И строится быстро шеренга хуев.
Троянцев вожди на прибрежный песок,
Качая хуями, собрались в кружок.
От них отделясь, богоравный Парис
Вскричал во весь голос: — Во ад провались
Ты, рать окаянная, мать твою еб! —
И хуй свой огромный руками он сгреб,
И им, как дубиной, эллинам грозя,
Кричал: — Кто не трус? Выходи на меня! —
Узрев похитителя женки своей,
Царь греков, своих растолкавши друзей,
С безумной отвагой, со вставшим хуем
По берегу мчится к троянцу бегом.
Увидя всю злобу эллинов царя,
Парис помышляет: «Какого хуя
Я стану тут драться? Гляди, какой зверь!»
Как хочешь, читатель, мне верь иль не верь,
Но только герой мой решился удрать
И уж повернулся, как: — Мать твою блядь! —
Раздалось над ухом его — и глядит:
Брат Гектор пред ним разозленный стоит.
— Ты Трою позоришь! Какой ты герой?
Не с хуем родиться тебе, а с пиздой!
Ты вызвал эллинов, не трусь, а дерись
Иль в Тартар от страха с стыдом провались! —
Поднялася злоба троянца в груди,
И молвил он брату: — Я трус? Так гляди! —
И, хуй на плечо положивши, идет
К царю Менелаю навстречу. И вот
Сошлися герои, и злобой горят
Глаза их обоих, и вот норовят
Друг друга по роже мазнуть малафьей,
И шепчет Парису царь эллинов: — Стой!
Ты жен красотою умеешь пленять —
Посмотрим, как драться умеешь ты, блядь.
Но только промолвил слова он сии,
Как в физию — целый фонтан малафьи
Ему разозленный Парис закатил…
Оселся царь греков и долго водил
По воздуху носом, не в силах вздохнуть,
Не зная, куда ему надо пихнуть,
Что сделать: глаза залепило совсем.
Парис же, трусишка, исчез между тем,
Подумав, что только глаза лишь протрет
Царь греков, как тотчас его заебет.

ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ

Взыграли тут трубы на новую рать,
Собрались троянцы, меж тем как посрать
Решил Агамемнон — уселся, сидит.
От стана троянцев со свистом летит
Стрела — и вонзилася в жопу ему,
И взвыл Агамемнон, браня кутерьму,
Которую брат его вздумал поднять
За женку свою, окаянную блядь.
И, в злобе решившись врагам отомстить,
О камень он хуй начинает точить…
Троянцы меж тем целой кучей камней
Царя Менелая и верных друзей
Его повстречали, и берег морской